Обыденное и теоретическое сознание. Общественная психология и идеология. Понятие массового сознания

Общественное и индивидуальное сознание.

Общественное сознание представляет собой совокупность идей, теорий, взглядов, представлений, чувств, верований, эмоций людей, настроений, в которых отражается природа, материальная жизнь общества и вся система общественных отношений. Общественное сознание формируется и развивается вместе с возникновением общественного бытия, так как сознание возможно только как продукт социальных отношений. Но и общество может быть названо обществом лишь тогда, когда сложились его основные элементы, в том числе и общественное сознание.
Общество есть материально-идеальная реальность. Совокупность обобщенных представлений, идей, теорий, чувств, нравов, традиций, т.е. всего того, что составляет содержание общественного сознания, образует духовную реальность, выступает составной частью общественного бытия. Но хотя материализм и утверждает определенную роль общественного бытия по отношению к общественному сознанию, однако нельзя упрощенно говорить о первичности первого и вторичности другого. Общественное сознание возникло не спустя какое-то время после возникновения общественного бытия, а одновременно и в единстве с ним. Без общественного сознания общество просто не могло бы возникнуть и развиваться, потому что оно существует как бы в двух проявлениях: отражательной и активно-творческой. Сущность сознания как раз в том и состоит, что оно может отражать общественное бытие только при условии одновременного активно-творческого преобразования его.
Но, подчеркивая единство общественного бытия и общественного сознания, нельзя забывать и об их различии, специфической разъединенности, относительной самостоятельности.
Особенностью общественного сознания является то, что оно в своем влиянии на бытие может как бы оценивать его, вскрывать его потаенный смысл, прогнозировать, через практическую деятельность людей преобразовывать его. А поэтому общественное сознание эпохи может не только отражать бытие, но и активно способствовать его преобразованию. В этом заключается та исторически сложившаяся функция общественного сознания, которая делает его необходимым и реально существующим элементом любого общественного устройства. Никакие реформы, если они не подкрепляются общественным осознанием их смысла и необходимости, не дадут ожидаемых результатов, а только повиснут в воздухе.
Связь между общественным бытием и общественным сознанием многогранна и разнообразна.
Так, вещи, созданные человеком, представляют собой опредмечивание соответствующих идей, органически содержат, таким образом, в себе элементы общественного сознания. Отражая общественное бытие, общественное сознание способно активно влиять на него через преобразовательную деятельность людей.
Относительная самостоятельность общественного сознания проявляется в том, что оно обладает преемственностью. Новые идеи возникают не на пустом месте, а как закономерный результат духовного производства, на основе духовной культуры прошлых поколений.
Будучи относительно самостоятельным, общественное сознание может опережать общественное бытие или отставать от него. Например, идеи использования фотоэффекта возникли за 125 лет до того, как было изобретено Дагерром фотографирование. Идеи практического использования радиоволн осуществлялись почти через 35 лет после их открытия и т.д.
Общественное сознание представляет собой особый социальный феномен, отличающийся собственными, свойственными лишь ему характеристиками, специфическими закономерностями функционирования и развития.
Общественное сознание, отражая всю сложность и противоречивость общественного бытия, является тоже противоречивым, имеет сложную структуру. С появлением классовых обществ оно приобрело классовую структуру. Различия в социально-экономических условиях жизни людей, естественно, находят свое выражение в общественном сознании.
В государствах многонациональных существует национальное сознание различных народов. Взаимоотношения между различными нациями отражаются в сознании людей. В тех обществах, где национальное сознание превалирует над общечеловеческим, верх берет национализм и шовинизм.
По уровню, глубине и степени отражения общественного бытия в общественном сознании различают сознание обыденное и теоретическое. С точки зрения материальных его носителей следует говорить об общественном, групповом и индивидуальном сознании, а в историко-генетическом плане рассматривают общественное сознание в целом или его особенности в различных общественно-экономических формациях.

Анализ сущности и структуры общественного сознания начнем с рассмотрения индивидуального сознания и его диалектической взаимосвязи с общественным.
Индивидуальное сознание — это духовный мир личности, отражающий общественное бытие через призму конкретных условий жизни и деятельности данного человека. Это совокупность идей, взглядов, чувств, свойственных конкретному человеку, в которых проявляется его индивидуальность, неповторимость, отличающая его от других людей.
Диалектика взаимосвязи индивидуального и общественного сознания — это диалектика взаимосвязи единичного и общего. Общественное сознание складывается на основе сознания отдельных людей, но не является их простой суммой. Это качественно новое общественное явление, органический и переработанный синтез тех идей, взглядов, чувств, которые присущи индивидуальному сознанию.
Индивидуальное сознание человека многообразнее и ярче общественного сознания. Однако оно не достигает той глубины, которая присуща общественному сознанию, охватывающему все стороны духовной жизни общества.
Вместе с тем индивидуальное сознание отдельных людей в силу их особых достоинств в отдельных областях знания может подниматься до уровня общественного. Это возможно, когда индивидуальное сознание приобретает общечеловеческое, научное значение, выражает идеи, совпадающие с общественными потребностями. Д.Уатт и Н.Ползунов почти одновременно создали паровые машины. Но в Англии идеи Уатта были востребованы обществом и получили развитие, а в отсталой России не было общественной потребности в паровых двигателях и использование их затормозилось. С другой стороны, говоря о взаимосвязи индивидуального и общественного сознания, следует подчеркнуть, что индивидуальное сознание несет на себе печать общественного, так как оно всегда есть и будет продуктом общества. Любой индивид есть носитель общественных взглядов, привычек, традиций, берущих свое начало из глубины веков. В свою очередь, все люди в определенной степени несут в своем сознании современные идеи, взгляды и т.п. Человек не может быть изолированным от общества и общественных идей. Трансформируясь через бытие отдельных людей, их общественное сознание формирует индивидуальное сознание. Ньютон совершил свои гениальные открытия потому, что он, по его словам, стоял на плечах таких гигантов мысли, как Галилей, Кеплер и многие другие. Общество — сложное материальное образование, состоящее из множества различных социальных групп. Такими группами являются классы, сословия, интегральные (работники умственного и физического труда, жители города и деревни), этнографические, демографические и профессиональные группы. Каждая группа является субъектом определенного сознания, и в этом смысле можно говорить о групповом сознании. Групповое сознание диалектически связано с общественным сознанием и индивидуальным как особенное. Оно складывается на основе индивидуального, но, как и общественное сознание, не представляет собой простой суммы индивидуального, хотя и отражает бытие социально-экономических и политических условий жизни каждой группы людей. В то же время групповое сознание опосредуется общественным сознанием и выступает как элемент или подсистема общественного сознания, входя в него частью своих элементов.

Обыденное сознание — это низший уровень общественного сознания, его неотъемлемая часть, подсистема общественного сознания. Оно отражает простые, зримые отношения между людьми, между людьми и вещами, человеком и природой. Повседневная практика людей позволяет устанавливать на эмпирическом уровне отдельные причинно-следственные связи между явлениями, позволяет строить простые умозаключения, вводить новые понятия, открывать простые истины. Однако на уровне обыденного сознания невозможно глубоко проникнуть в сущность вещей, явлений, подняться до глубоких теоретических обобщений. В первый период жизни людей обыденное сознание являлось единственным и главным. по мере развития общества возникает необходимость в более глубоких обобщениях, а обыденное сознание становится недостаточным для удовлетворения возросших потребностей. Тогда возникает теоретическое сознание. Возникая на основе обыденного сознания, оно направляет внимание людей на отражение сущности явлений природы и общества, побуждая к более глубокому их анализу. Через обыденное сознание теоретическое сознание связано с общественным бытием.
Теоретическое сознание делает жизнь людей более осознанной, способствует более глубокому развитию общественного сознания, поскольку раскрывает закономерную связь и сущность материальных и духовных процессов.
Обыденное сознание складывается из обыденного знания и общественной психологии. Теоретическое сознание несет в себе научные знания о природе и обществе. Обыденное знание — это знание элементарных условий бытия людей, позволяющее человеку ориентироваться в его непосредственном окружении. Это знание об использовании простых орудий труда, простых природных явлениях, нормах отношений друг с другом.
У нас сложилось ограниченное и неверное представление о массовом сознании, трактовавшемся как низкопробная, примитивная часть обыденного сознания определенной части трудящихся и прежде всего молодежи. Но массовое сознание есть более сложный феномен. По подсчетам социологов, каждый человек является членом как минимум 5-6 только малых и не менее 10-15 больших и «средних» формальных и неформальных групп. Эта масса людей, будучи реальной, естественной общностью, объединяется каким-то действительным (пусть хотя бы кратковременным) социальным процессом, осуществляет общую деятельность, демонстрирует совместное поведение. Более того, сам феномен массы не возникает, если подобная общая, совместная деятельность или подобное поведение отсутствуют.
С массовым сознанием связано общественное мнение, которое представляет его частный случай. Общественное мнение выражает отношение (скрытое или явное) различных социальных общностей к тем или иным событиям действительности. Оно определяет поведение отдельных личностей, социальных групп, масс и государств.
Общественное мнение может отражать истину или быть ложным. Оно может возникать стихийно, а может формироваться как часть массового сознания государственными учреждениями, политическими организациями, средствами информации. Например, в 30-е годы средствами пропаганды в нашей стране было сформировано массовое сознание нетерпимости к инакомыслящим. И общественное мнение требовало смерти всем, кто по своим убеждениям не вписывался в рамки массового сознания.
Правильное представление об общественном сознании нельзя составить, не анализируя специфических форм, посредством которых реально осуществляется отражение общественного бытия и обратное воздействие общественного сознания на жизнь общества.

Под формами общественного сознания понимают различные формы отражения в сознании людей объективного мира и общественного бытия, на основе которого они возникают в процессе практической деятельности. Общественное сознание существует и проявляется в формах политического сознания, правового сознания, нравственного сознания, религиозного и атеистического сознания, эстетического сознания, естественно-научного сознания.
Существование различных форм общественного сознания определяется богатством и многообразием самого объективного мира — природы и общества. Различные формы сознания отражают отношения между классами, нациями, социальными общностями и группами, государствами и служат основой политических программ. В науке познаются конкретные законы природы. Искусство отражает мир в художественных образах и т.д. Имея своеобразный предмет отражения, каждая форма сознания имеет свою особую форму отражения: научное понятие, моральную норму, религиозную догму, художественный образ.
Но богатство и сложность объективного мира создают только возможность появления различных форм общественного сознания. Реализуется же эта возможность на основе конкретной общественной потребности. Так, наука возникает тогда, когда простое эмпирическое накопление знания становится недостаточным для развития общественного производства. Политические и правовые взгляды и идеи возникли вместе с классовым расслоением общества.
Выделяют следующие формы общественного сознания: Политическое сознание, правовое сознание, нравственное сознание, эстетическое сознание, религиозное и атеистическое сознание, естественно-научное сознание, экономическое сознание, экологическое сознание.

На первый взгляд, выделение наряду с общественным сознанием сознания индивидуального, их подразумевающееся противопоставление друг Другу может показаться непонятным. Разве человек, индивид, не есть существо общественное, а поскольку это так, то разве его индивидуальное сознание не есть в то же время сознание общественное? Да, в том смысле, что нельзя жить в обществе и быть свободным от общества, сознание индивида действительно носит общественный характер, ибо его развитие, содержание и функционирование определяются теми социальными условиями, в которых он живет. Общественное бытие отражается в сознании индивида по преимуществу не непосредственно, а пропущенным через “второй экран” — через “ограничители” социокультурные (связанные с уровнем культуры общества в целом, в т. ч. с господствующей картиной мира) и идеологические (связанные с особенностями восприятия общественного бытия, присущими отдельным большим социальным группам). Отметим, что к сознанию этих групп индивид может тяготеть либо в сипу своего сегодняшнего социального положения, либо по происхождению, либо по воспитанию.

И все же сознание индивида далеко не тождественно ни сознанию общества в целом, ни сознанию доминантных для данного индивида больших групп.

Индивидуальное сознание есть отражение общественного бытия отдельным человеком через призму конкретных условий его жизни и его психологических особенностей. Это значит, что в сознании индивида сосуществуют (в одних случаях гармонично сочетаясь Друг с Другом, а в других — находясь в антагонистических противоречиях) различные духовные пласты и элементы. Таким образом, индивидуальное сознание — своеобразный сплав общего, особенного и единичного в сознании личности. Об общем и особенном в этом сплаве уже было сказано чуть выше, а единичное — это все то, что связано с индивидуальностью данной личности.

Взаимодействие, взаимоотношения общественного и индивидуального сознания носят диалектически противоречивый характер. С одной стороны, индивидуальное сознание проникнуто и, как правило, в массе своей организовано общественным сознанием, “насыщено” им. Но с другой стороны, содержание самого общественного сознания имеет своим единственным источником сознание индивидуальное. И то, что для меня и моих современников выступает как абсолютно надличностное, неперсонифицированное, на самом деле было внесено в общественное сознание конкретными личностями: и теми, имена которых мы помним — Эпикуром и Кантом, Шекспиром и Чайковским, Фомой Аквинским и Августином Аврелием, Ф. Бэконом и Марксом, Коперником и Эйнштейном, — и теми тысячами и сотнями тысяч, чьи имена в том же самом общественном сознании не сохранились. Выдающийся отечественный историк Е.В.Тарле писал: “Вряд ли что может быть труднее для историка известного идейного движения, как разыскивание и определение начала этого движения. Как зародилась мысль в индивидуальном сознании, как она себя поняла, как перешла к другим людям, к первым неофитам, как постепенно видоизменялась…”1. Прослеживая (и прежде всего по первоисточникам) этот путь, историк воспроизводит на конкретном материале механизм включения инноваций индивидуального сознания в содержание общественного.

Еще одна важная закономерность: функционирование идеи, уже включенной в содержание общественного сознания, ее “жизнь” или, напротив, возможное “умирание” также неотрывны от индивидуального сознания. Если идея длительное время не функционирует ни в одном индивидуальном сознании, она выходит в “тираж погашения” и в сознании общественном, то есть умирает.

Для правильного понимания характера, содержания, уровня и направленности индивидуального сознания большое значение имеет успешно развиваемая нашим обществоведением в последние десятилетия категория “социальная микросреда”. Употребление этой категории позволяет вычленить из общего представления “социальная среда” конкретный и чрезвычайно важный ее фрагмент. Дело в том, что социальная среда, формирующая духовный мир индивида, не есть нечто единое и одноплоскостное. Это и мегасреда — огромный современный мир вокруг человека с его политическим, экономическим и идейно-психологическим противоборством и в то же время единством. Это и макросреда, скажем, наше недавно еще советское, а сейчас постсоветское общество. Это и микросреда — непосредственное социальное окружение человека, в качестве основных компонентов (референтных групп) которого выступают семья, первичный коллектив — учебный, трудовой, армейский и т.д. — и приятельское окружение. Понять духовный мир данного конкретного индивида можно только с учетом воздействия на его сознание мега-, макро- и микросреды, причем воздействия неравномерного в каждом конкретном случае.

1 Tapne E.K. Депо Бабефа. Очерк по истории Франции. Из литературного наследия академика Е.В.Тарле. М., 1981. С. 29.

Сегодня категория “социальная микросреда” получила права гражданства во многих науках — в правоведении, педагогике, социологии, социальной психологии и т.д. И каждая из этих наук на богатейшем материале подтверждает чрезвычайно большую роль микросреды в формировании личности и ее дальнейшей жизнедеятельности. При всей значимости объективных социально-экономических условий жизни весьма важным, может быть, даже решающим для формирования нормативных установок личности является нередко идеологический и социально-психологический климат в семье, трудовом коллективе, приятельском окружении. Именно они непосредственно создают тот интеллектуальный и моральный стержень личности, на котором затем будет основано либо моральное и правомерное, либо аморальное и даже преступное поведение. Разумеется, индивидуальные особенности сознания детерминируются не только микросредой: необходимо учитывать не в меньшей степени и антропологические (биологические и психологические) особенности самой личности, обстоятельства его личной жизни.

ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ И ЕГО СТРУКТУРА

Переходя к анализу общественного сознания как совокупного продукта духовного производства, мы избавлены от необходимости повторять то, что было сказано об этом феномене в связи с кратким обзором материалистического понимания истории в контексте логики развития социальной философии (см. главу первую, параграф 3). Это позволяет сразу же перейти к рассмотрению тех вопросов, которые значительно углубляют наше представление об общественном сознании. Исходным в этом отношении, несомненно, является проблема идеального.

ИДЕАЛЬНОЕ

Идеальное есть субъективный образ объективного мира, то есть отражение внешнего мира в формах деятельности человека, в формах его сознания и воли1. Сразу же подчеркнем общественно-исторический характер идеального как продукта и формы духовного производства: по меткому сравнению Э. В. Ильенкова, человек, изъятый из сплетения общественных отношений, мыслит также мало, как и мозг, изъятый из человеческого тела. Обратим внимание и на то обстоятельство, что идеальное выступает не только формой сознания и воли человека, но и формой его деятельности. Таким образом, общественное сознание, идеальное привносят активность в отношения человека к природе, в отношения людей Друг к другу, да и в состояние общества в целом. В результате включенности идеального в материальную общественную систему само-то материальное как бы раздваивается на материю первозданную и материю окультуренную, преобразованную с помощью идеального. В общественной практике (особенно современной) эти разновидности материального настолько переплетены, что только сама практика способна разрешить вопрос, какие черты предмета даны от природы, а какие привнесены деятельностью человека.

В литературе нередко встречается понятие материального бытия идеального, которое схватывает весьма существенный момент — воплощенность идеального в материальном. Внутренне идеальное воплощено в нервно-физиологической структуре мозга, внешне — в языке и всевозможных физических субстратах (в скульптурах, зданиях, технике, одежде и т. д. и т. п.). Но было бы ошибочным принимать эту материальную форму выражения идеального за само идеальное.

Не будучи материальным, идеальное в то же время сплошь и рядом выступает как объективное. Этот статус оно приобретает в тех случаях, когда из продукта индивидуального сознания превращается в элемент сознания общественного, в массовидный социокультурный стереотип, стандарт, эталон. В этом смысле общественное сознание по характеру его воздействия на множество индивидуальных порой сравнивают с известным нам уже Левиафаном, подчеркивая тем самым не только независимость совокупного общественного сознания и форм его организации от отдельного человека, но и превращение их в социальную силу, противостоящую индивидам, господствующую над их волей и сознанием.

1См.: Ильенков Э. В. Диалектическая логика. ЛЛ., 1984. С. 165.

ОТНОСИТЕЛЬНАЯ САМОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ ОБЩЕСТВЕННОГО СОЗНАНИЯ

К сказанному в первой главе о понятиях общественного бытия и общественного сознания следует добавить, что производность, вторичность общественного сознания отнюдь не означает умаления его роли по сравнению с общественным бытием. Общественное сознание выступает как необходимая сторона общественно-исторического процесса, как функция общества в целом. Вне сознания нельзя представить себе процесс общественной жизни, понять ход истории и объяснить ее события: история превратилась бы в “жизнь без самой жизни” (Гёте), в бездуховность.

Вторичность не означает и отсутствия самостоятельности общественного сознания. Конечно, эта самостоятельность не абсолютная — речь идет о самостоятельности в рамках определяющего воздействия общественного бытия на общественное сознание. Самостоятельность же проявляется в том, что, получая импульсы к изменению от общественного бытия, общественное сознание развивается по своим собственным внутренним законам. Следовательно, чтобы ответить на вопрос: в чем заключается относительная самостоятельность общественного сознания, надо предварительно ответить на другой вопрос: “Каковы внутренние законы развития общественного сознания?”. К ответу на него мы и приступаем.

Прежде всего выделим закон отсутствия “жесткой связи” между общественным бытием и общественным сознанием. Правда, формулировки законов, как правило, фиксируют наличие каких-то связей, а не их отсутствие, но в данном случае негативность, заложенная в формулировку, довольно точно схватывает суть закона. В одних исторических ситуациях эта закономерность проявляется в тенденции отставания общественного сознания от общественного бытия. Для такого отставания существуют гносеологические основания, поскольку сознание вторично по отношению к бытию. Как любил говорить Гегель, “сова Минервы вылетает только ночью”, то есть сначала (“днем”) должны произойти изменения на земле, а уже затем (“ночью”) представительница богини мудрости их обозревает. “День” и “ночь” — лишь иносказательное обозначение эпох: пока то или иное общество развивается по восходящей, общественное сознание, за редким исключением, не обнаруживает тех тенденций, развитие которых подталкивает общество к нисхождению. Сознание этого появляется обычно тогда, когда значительная часть нисходящей траектории уже пройдена. Эти гносеологические основания отставания в реальном обществе подкрепляются еще и социальными — интересами тех больших групп, которые, с одной стороны, всячески оберегают от критики устаревшие идеи и даже гальванизируют их, а с другой, препятствуют распространению прогрессивных взглядов и теорий. Закон отсутствия “жесткой связи” обнаруживается и в способности общественного сознания опережать общественное бытие. Такой способностью в особенности обладает теоретическое сознание. Когда, скажем, появились неэвклидовы геометрии Лобачевского и Римана, современники буквально пожимали плечами: они не знали таких плоскостей, к которым эти выводы были бы применимы. И только позднее, по мере проникновения человека в пространства микромира и мегамира (космоса), неэвклидовы геометрии получили не только признание, но и широкое применение.

Говоря об относительной самостоятельности общественного сознания, необходимо выделить и закон преемственности его развития. Поясним его действие на примере. Студентам хорошо известна яркая и неповторимая эпоха европейского Возрождения. Можно ли духовное, в том числе философское, содержание Возрождения вывести только и непосредственно из современного Данте, Николаю Кузанскому, Леонардо да Винчи, Рафаэлю, Микеланджело, Эразму Роттердамскому, Шекспиру общественного бытия XIV—XVI веков? Несомненно, социальные сдвиги, которыми ознаменовалось уже начало развития капитализма, имели первостепенное значение для становления гигантов Возрождения. Но само это становление было бы невозможно, если бы они не опирались на гуманистическое наследие своих предшественников и, в частности, не возрождали традиции античной философии и культуры.

Функционирует и закон взаимодействия различных форм общественного сознания. Политическое, правовое, философское, религиозное, нравственное, художественное сознание оказывают влияние Друг на друга. При этом одна из форм может даже выступать в качестве определяющей. Так, в тоталитарных обществах под каблуком господствующего политического сознания (и политической практики, разумеется) находятся, по сути дела, все остальные формы. Из содержания нравственного сознания выбрасываются общечеловеческие моральные ценности, и нравственным объявляется лишь то, что служит достижению поставленных данным политическим строем целей. Гитлер, например, публично провозгласил “освобождение” немцев от такой, по его мнению, химеры, как совесть. В служанку политической идеологии превращается философия. Это отнюдь не означает абсолютного застоя философской мысли в условиях тоталитаризма (скажем, в последние семь десятилетий у нас): несмотря на все препоны и рогатки шло накопление прогрессивных идей для последующего взлета философского сознания. В нашей стране такой взлет был подготовлен трудами Э. В. Ильенкова, П. В. Копнина, А. Ф. Лосева, Т. И. Ойзермана, М. К. Мамардашвили, Э. С. Маркаряна и др. Но факт остается фактом — философия в значительной степени была вынуждена приспосабливать свои выводы к потребностям и мифам тоталитарного режима. Превратные изменения происходят и с религией, изменения, которые Гегель с полным основанием назвал бы очередной “иронией истории”. Религия, которая сама когда-то (в условиях европейского средневековья) была высшей санкцией существующего строя, попадает сейчас под его пяту. Мы не говорим уже о правосознании, основные принципы которого -— и прежде всего принцип презумпции невиновности — вытесняются соображениями “революционной”, “национально-патриотической” и т. п. целесообразности.

Рассмотрим еще один и, пожалуй, важнейший закон, характеризующий общественное сознание — закон активного обратного воздействия общественного сознания на общественное бытие. Сразу же оговоримся, что термин “обратное воздействие” применен здесь довольно условно, то есть общественное бытие и общественное сознание в интересах анализа разводятся настолько, чтобы можно было их взаимодействие выразить в привычных понятиях кибернетики. В действительности же, как мы видели, общественное бытие и общественное сознание не суть нечто внешнее по отношению Друг к другу: общественное бытие реализует себя и функционирует посредством сознания, то есть, как писал М. К. Мамардашвили, содержит в себе свои же отображения в качестве необходимого внутреннего элемента собственного действия 1. Вот эта органическая, системная зависимость и придает такую активность общественному сознанию.

Таким образом, воздействие общественного сознания на общественное бытие не может рассматриваться как простая способствующая функция: дескать, и без такого воздействия общественное бытие будет функционировать и совершенствоваться, а воздействие лишь видоизменяет формы и темпы социальных процессов. На самом деле все обстоит, как мы видели, сложнее, органичнее и системнее, хотя на формы и темпы развития бытия сознание тоже воздействует. При этом необходимо учитывать два обстоятельства. Во-первых, сознание влияет на развитие общества не само по себе, а через деятельность людей, исходящих из определенных обыденных или теоретических взглядов. И во-вторых, активное воздействие на общественное бытие оказывают как прогрессивные, так и консервативные и даже реакционные идеи. А это означает, что сознание может ускорять развитие общества, может его консервировать и может даже способствовать его повороту вспять.

Мамардашвили М. К. Как я понимаю философию. М., 1990. С. 298.

ОБЩЕСТВЕННАЯ ПСИХОЛОГИЯ И ИДЕОЛОГИЯ

  Общественная психология – это совокупность чувств, эмоций, несистематизированных взглядов, настроений, обычаев, традиций, привычек, складывавшихся под влиянием непосредственного общественного бытия.
Над общественной психологией возвышается идеология. Идеология — это совокупность идей, взглядов, теорий, отражающих общественные отношения в более или менее стройной системе. Идеология включает в себя политические и правовые взгляды, теории, философию, мораль, искусство, религию.
Общественная психология не способна подняться до глубоких научно-теоретических обобщений. Она отражает общественное бытие поверхностно, хотя и более тесно связана с ним, чутко реагируя на всякие его изменения. Идеология, глубже отражая суть общественного бытия способствует более кардинальным его изменениям на основе использования научных данных.
Между общественной психологией и идеологией существует органическое и диалектическое единство. Идеология, анализируя и обобщая результаты практической деятельности людей, позволяет установить основные тенденции в развитии исторических процессов.

Общественное сознание представляет собой очень сложное в структурном отношении образование. В связи с этим его деление на

структурные элементы может быть проведено по разным основаниям. Во-первых, таким основанием может служить специфика тех сторон действительности, которые отражаются общественным сознанием, и тогда мы говорим о его формах; во-вторых, деление может быть проведено в связи с субъектами сознания, и тогда наряду с сознанием всего общества должно рассматривать сознание больших социальных групп и даже индивидуальное сознание. И, наконец, структура общественного сознания может рассматриваться под углом зрения уровня, глубины отражения общественным сознанием социальной действительности, и тогда в качестве основных структурных элементов выделяются общественная психология и идеология. С характеристики этих элементов мы и начнем структурный анализ общественного сознания.

Общественное сознание каждой исторической эпохи (исключая первобытно-общинный строй) имеет два уровня: психологический и идеологический.

Общественная психология есть совокупность чувств, настроений, обычаев, традиций, побуждений, характерных для данного общества в целом и для каждой из больших социальных групп (класса, нации и т. д.). Общественная психология вырастает непосредственно под влиянием конкретно-исторических условий социального бытия. И поскольку эти условия для каждой из больших групп различны, неизбежно различаются между собой и их социально-психологические комплексы. Эти специфические черты особенно ощутимы в классовом обществе Разумеется, 6 социально-психологических комплексах противоположных классов имеются в каждой стране и общие черты, связанные с ее историческими особенностями, национальными традициями, культурным уровнем. Не случайно мы говорим об американской деловитости, немецкой пунктуальности, российской необязательности и т. д.

Идеология есть система теоретических взглядов, отражающая степень познания обществом мира в целом и отдельных его сторон, и, как таковая, она представляет более высокий по сравнению с общественной психологией этап, уровень общественного сознания — уровень теоретического отражения мира. Если при анализе психологии социальных групп мы пользуемся эпитетом “общественная”, ибо существуют еще психология возрастная, профессиональная и т. п., то понятие “идеология” в таком дифференцирующем эпитете не нуждается: нет идеологии индивидуальной: она всегда носит общественный характер.

Необходимо иметь в виду, что понятие “идеология” употребляется в социальной философии в еще одном, более узком смысле — как система теоретических взглядов одной большой социальной группы, прямо или опосредованно отражающая ее коренные интересы. Таким образом, если в первом случае доминирует познавательный аспект, выясняется уровень общественного сознания, то при втором варианте применения акцент смещается в сторону аксиологического (ценностного) аспекта, причем оценка тех или иных социальных явлений и процессов дается с узкогрупповых позиций.

Если общественная психология формируется стихийно, непосредственно под воздействием тех жизненных обстоятельств, в которых находится класс, то идеология преимущественно выступает как продукт теоретической деятельности “особо уполномоченных” данного класса — его идеологов, которые, по выражению Маркса, теоретически приходят к тем же самым выводам, к которым класс в целом приходит практически. Очень важно отметить, что по своему социальному положению идеологи класса могут и не принадлежать к данному классу, но, выражая на языке идеологии интересы класса, идеологи служат ему, составляют его интеллигенцию.

Соотношение между общественной психологией и идеологией предопределено тем, что первая является эмоциональным, чувственным, а вторая — рациональным уровнем общественного сознания.

Известно, что чувственное познание вообще есть недостаточный (поверхностный), но необходимый этаж сознания, поскольку только благодаря ему наш мозг может получить первичную информацию о мире и из нее синтезировать знание о сущности вещей. Общественная психология есть то непосредственное отражение внешних проявлений социальной действительности, которое составляет своеобразный базис для возникновения соответствующей идеологии. Идеология проясняет то, что смутно схвачено психологией, глубоко проникает в сущность явлений.

Отношение между идеологией и общественной психологией весьма сложно. С одной стороны, формируясь, идеология базируется на определенных чертах психологии данной социальной группы. С другой стороны, идеология не есть простое пассивное отражение особенностей общественной психологии. Появившись на свет, она способствует усилению одних психологических черт своего класса и ослаблению, введению к минимуму других.

В философской и исторической литературе очень часто встречаются понятия “обыденное сознание” и “массовое сознание”. И хотя, как следует из названий, понятия эти предназначены для характеристики разных сторон общественного сознания (в первом случае нас интересует степень “онаученности” сознания, во втором же — степень его распространенности в обществе), до настоящего дня они в самой значительной степени совпадают по своему объему и могут быть синкретно определены как эмпирическое, стихийно возникающее в процессе повседневной житейской практики и характерное для основной массы членов общества сознание. Сложнее выглядит их соотношение с общественной психологией и идеологией. Нередко можно встретиться с попыткой свести все содержание обыденного и массового сознания исключительно к социально-психологическому. В особенности это неверно по отношению к современному обществу, обыденное и массовое сознание членов которого уже заметно теоретизировано и идеологизировано.

На всех этапах исторического развития социально-психологический фактор играет активную роль. Можно, например, четко проследить закономерности психологического вызревания социальных революций, равно как и те психологические факторы, которые позволяют стабилизировать послереволюционное общество. Так, при анализе перехода от рабовладения к феодализму Энгельсом была прослежена обратная связь психологического фактора и социально-экономического переворота. “Рабство, — отмечал он, — перестало окупать себя и потому отмерло. Но умирающее рабство оставило свое ядовитое жало в виде презрения свободных к производительному труду. То был безвыходный тупик, в который попал римский мир: рабство сделалось невозможным экономически, труд свободных считался презренным с точки зрения морали. Первое уже не могло, второй еще не мог быть основной формой общественного производства”. Таким образом, переход к новым производственным отношениям (“выбор” их) определяется не только экономическим фактором (уровнем производительных сил), но и фактором психологическим: насколько тот или иной уклад морально правомерен или осужден в глазах общества.

1Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 149.

МЕНТАЛИТЕТ

В последнее время в исторической, социально-психологической и философской литературе получает права гражданства понятие менталитета, определение которого либо вообще не встречается в энциклопедических и учебных изданиях, либо, если присутствует, носит довольно приближенный характер. В этой связи тем более значимым становится соотнесение феномена, рефлексируемого в понятии “менталитет”, с общественной психологией в целом и с каждым из ее уровней в частности.

На наш взгляд, следует говорить о трех уровнях общественной психологии:

1) общественная психология первого (низшего) уровня как элементарное отражение фундаментальных условий жизни социума и отдельных индивидов в нем: технико-технологических, природных (в том числе демографических), конкретно-исторических (в том число этнических);

2) общественная психология второго уровня как отражение уже не только указанных выше фундаментальных факторов, но и сложившихся не без помощи первого уровня общественной психики экономических отношений;

3) общественная психология третьего уровня, содержание которой определяется в значительной степени обратным активным воздействием на нее со стороны политической и духовной надстройки.

Подчеркнем, что переход с одного уровня общественной психологии на другой носит кумулятивный характер: происходит не смена основного содержания, а его удержание и соответствующее наращивание за счет подключения новых объективных факторов, находящих свое отражение в общественной психике. Поэтому, если говорить о третьем уровне, то здесь мы имеем дело уже с общественной психологией в значительной мере политизированной и “одухотворенной”. Последний эпитет приходится брать в кавычки, поскольку воздействие надстроечного этажа социума (политики, искусства, философии) на психологию далеко не однозначно — оно, это воздействие, может в одних случаях возвышать чувства, привычки, настроения, гуманизировать их, а в других — делать их более низменными, эгоцентристскими и даже человеконенавистническими.

Сводим ли менталитет к одному из этих уровней (скажем, к первому)? К двум нижним? Или к общественной психологии в целом? Если правилен последний вариант ответа, то тогда теряет смысл само введение в канву теоретического анализа понятия “менталитет”, ибо оно перестает нести самостоятельную эвристическую нагрузку, превращаясь в дублера “общественной психологии”. А дублеры в науке, в отличие от космонавтики, как известно, не нужны. Нам представляется, что менталитет как духовно-психологический облик общества объемлет собой два “нижних” уровня общественной психологии. Что же касается третьего, вырастающего на базе обратного воздействия на психологию надстроечных факторов, то необходимо учитывать специфические закономерности подобного воздействия.

Идеология не создает в массах какие-то новые чувства, а лишь кристаллизует, осознанно оформляет их, потенцируя одни (в зависимости от социально-классового содержания идеологии и надстройки в целом) и погашая по мере возможности другие. Таким образом, менталитет представляет собой наиболее фундаментальное и глубинное, а потому и наименее изменяемое в общественной психологии большой социальной группы (класса, нации и т. п.), в то время как политическое и идеологическое воздействие на него сравнительно кратковременно и приводит лишь к количественным, внутримерным изменениям менталитета. Кстати, именно в таком методологическом ключе, как нам представляется, решал проблему идейно-психологического воздействия марксизма на Россию, на российский менталитет Н. А. Бердяев: марксизм, не разрушая извечные основы этого менталитета, накладывался на созвучные себе черты русского коммунизма — общинное сознание, стремление к максимальной социальной справедливости и вселенской соборности.

Массы, Массовое сознание и история его изучения.

Массовое сознание — один из видов общественного сознания, наиболее реальная форма его практического существования и воплощения. Это особый, специфический вид общественного сознания, свойственный значительным неструктурированным множествам люаз («массам»). Массовое сознание — это сознание массы, сознание различных типов и видов масс.

Массовое сознание определяется как совпадение в какой-то момент (совмещение или пересечение) основных и наиболее значимых компонентов сознания большого числа весьма разнообразных «классических» групп общества (больших и малых), однако несводимый к ним. Это новое качество, возникающее из совпадения отдельных фрагментов психологии деструктурированных по каким-то причинам «классических» групп. В силу недостаточной специфичности источников своего появления и неопределенности самого своего носителя, массовое сознание в основном носит обыденный характер.

История изучения массового сознания достаточно сложна и противоречива проблема реального «массового сознания» и его особого носителя, «массового человека», возникает в жизни, а затем и в науке на рубеже XVIII — XIX веков. До XVIII века включительно господствовали концепции, утверждавшие, что общество представляет из себя скопление автономных индивидов, каждый из которых действует самостоятельно, руководствуясь лишь собственным разумом и чувствами.

Хотя подспудно массовизация общественного сознания начиналась и раньше, до определенного времени она носила достаточно локальный характер. Реально, это было связано просто с недостаточной плотностью расселения людей — невозможно наблюдать действительное «массовое» сознание в обществе, население которого расселено исключительно по небольшим деревенькам и феодам. Отдельные вспышки хотя бы относительно массовой психологии стали наблюдаться по мере разрастания средневековых городов. «Из-за постоянных контрастов, пестроты форм всего, что затрагивало ум и чувства, средневековая жизнь возбуждала и разжигала страсти, проявляющиеся то в неожиданных взрывах грубой необузданности и звериной жестокости, то в порывах душевной отзывчивости, в переменчивой атмосфере которых протекала жизнь средневекового города».

Однако это были лишь предварительные формы, начало массовизации. Прав А. Я. Гуревич: «Конечно, если мы станем искать в высказываниях ведущих теологов и философов Средневековья непосредственное выражение массового сознания и вознамеримся по ним судить о настроениях и воззрениях «среднего человека», мы впадем в глубочайшее заблуждение. Ни само обществ»), ни его тогдашние «теоретические представители» не могли осознать и сформулировать реальное состояние психологии населения.» Хотя именно тогда массовое сознание, отличавшееся особым доминированием Иррациональных форм, с большой силой уже проявлялось в реальной политике.

Без сомнения тот или иной элемент страсти присущ и современной политике, но, за исключением периодов переворотов и гражданских войн, непосредственные проявления страсти встречают ныне гораздо больше препятствий: сложный механизм общественной жизни сотнями способов удерживает страсть в жестких границах. В XV в. Внезапные эффекты вторгаются в политическую жизнь в таких масштабах, что польза и разум все время отодвигаются в сторону. Однако вплоть до конца XVIII века все эти эффекты носят достаточно частной, локальный характер.

На рубежу XVIII—XIX веков ситуация изменилась кардинально. Промышленная революция и начавшаяся урбанизация привели к появлению массовых профессий и, соответственно, к массовому распространению ограниченного числа образов жизни. Снижение доли ремесленничества и нарастающее укрупнение производства неизбежно вели к деиндивидуализации человека, к типизации его психики, сознания и поведения. Разрастание крупных городов и усиление миграции в них людей из аграрных провинций с разных концов той или иной страны, а подчас и сопредельных стран, вели к смешению национально-этнических групп, постепенно размывая психологические границы между ними. В то же время, большие социально-профессиоцальные группы еще только формировались. Соответственно, шла стихийная крупномасштабная социальная реформа, первоначальный этап которой как раз и характеризовался деструктуризацией привычных психологических типов и появлением новых, еще неструктурированных, и потому размытых «неклассических» форм общественного сознания. Так стало очевидным появление принципиально нового явления, которым, соответственно, и занялась наука.

Формально словосочетание «массовое сознание» стало встречаться в научной литературе начиная с середины XIX века. Особенно, оно распространилось к концу данного столетия, хотя носило еще описательный, скорее образный характер, в основном лишь подчеркивая масштабы проявлявшихся психологических явлений. До этого вообще преобладало обобщенное понятие психологии масс. Считающиеся классическими труды Г. Тарда, Г. Лебона, Ш. Сигеле и В. МакДугала, появившиеся на рубеже XIX-XX веков и посвященные отдельным конкретным проявлениям психологии масс (прежде всего, психологии толпы), носили общесоциологический и, скорее, научно-публицистический, чем аналитический характер.

Более или менее определенное употребление понятия «массовое сознание» в качестве специального научного термина началось лишь в 20-30-е гг. XX столетия, хотя и тогда это долгое время оставалось на уровне беглых упоминаний и несопоставимых между собой, крайне многообразных трактовок. Затем вообще наступила серьезная пауза в исследованиях. В западной науке это определялось тем, что массовая психология как таковая стала исчезать: общество структурировалось, а культ «свободного индивида» предопределял доминирование индивидуальной психологии. Массы как бы «рассыпались». С исчезновением же феномена исчезли и попытки его изучения.

В итоге, западные исследователи не смогли договориться о смысле центрального понятия «массы», лежащего в основе исследования массового сознания. По оценке Д. Белла, в западной науке сложилось, как минимум, пять различных его интерпретаций. В одних случаях под массой понималось «недифференцирован аз множество», типа совершенно гетерогенной аудитории средств массовой информации в противовес иным, более гомогенным сегментам общества (Г. Блумер). В других случаях— «суждение некомпетентных», низкое качество современной цивилизации, являющееся результатом ослабления руководящих позиций просвещенной элиты (Х. Ортега-и-Гасет). В третьих — «механизированное общество», в котором человек является придатком машины, дегуманизированным элементом «суммы социальных технологий» (Ф. Г. Юнгер). В четвертых, «бюрократическое общество», отличающееся широко расчлененной организацией, в которой принятие решений допускается исключительно на высших этажах иерархии (Г. Зиммель, М. Вебер, К. Манн-гейм). В пятых, — «толпа», общество, характеризующееся отсутствием различий, однообразием, бесцельностью, отчуждением, недостатком интеграции (Э. Ледерер, X. Арендт).

В советской науке сложилось иное, хотя отчасти и аналогичное положение. Структурирование общества по социально-классовому основанию привело к абсолютизации роли классовой психологии. Она подменила собой и массовое, и индивидуальное сознание. Соответственно, и здесь массовая психология как таковая исчезла — по крайней мере, из поля зрения исследователей.

Во второй половине 60-х гг. XX столетия данное понятие пережило своеобразное второе рождение в советском обществознании, хотя это был кратковременный период. Лишь начиная со второй половины 80-х гг. можно отметить новый прилив исследовательского интереса к массовому сознанию. Но до сих пор недостаточное внимание к данному феномену объясняется как минимум двумя причинами. Во-первых, объективные трудности изучения массового сознания. Они связаны с самой его природой и свойствами, плохо поддающимися фиксации и описанию, что делает их трудноуловимыми с точки зрения строгих операциональных определений. Во-вторых, трудности субъективного характера, прежде всего в отечественной науке, до сих пор связаны с доминированием догматизированных социально-классовых представлений, а также недостаточной азработаностью терминологического аппарата, что продолжает сказываться.

В итоге, как в зарубежной, так и отечественной научной литературе, посвященной различным сторонам явления массовизации психики и массовой психологии в целом, до сих пор нет крупных работ, в которых специально рассматривалась бы психология массового сознания. Бытующие ныне в науке взгляды можно объединить в два основных варианта.

С одной стороны, массовое сознание — конкретный вариант, ипостась общественного сознания, заметно проявляющаяся лишь в бурные, динамичные периоды развития общества. В такие периоды у общества обычно нет интереса к научным исследованиям. В обычные же, стабильные периоды развития массовое сознание функционирует на мало заметном, обыденном уровне. При этом существенно, что оно может одновременно включать в себя отдельные компоненты разных типов сознания. Например, сознание классических групп социально-профессионального характера, составляющих собой социальную структуру общества (что обычно имеет приоритетный характер и в первую очередь фиксируется теоретиками). Может оно включать и некоторые иные типы сознания, присущие специфическим множествам индивидов, объединяющим представителей различных групп, но, в то же время, не имеющим отчетливо группового характера. Обычно это фигурирует как обыденное сознание, не имеющее четкой социальной отнесенности — например, «сознание» очереди за дефицитным товаром в условиях «развитого социалистического общества». Согласно данной точки зрения, проявления массового сознания носят в значительной мере случайный, побочный характер и выступают в качестве признаков временного, несущественного стихийного варианта развития.

С другой стороны, массовое сознание рассматривается как достаточно самостоятельный феномен. Тогда это сознание вполне определенного социального носителя («массы»). Оно сосуществует в обществе наряду с сознанием классических групп. Возникает оно как отражение, переживание и осознание действующих в значительных социальных масштабах обстоятельств, в том или ином отношении общих для членов разных социальных групп, оказывающихся тем самым в сходных жизненных условиях, и уравнивающих их в том или ином плане. Согласно данной логике, массовое сознание оказывается более глубинным образованием, отражением действительности «первичного порядка», которое лишь потом обретает необходимые психологические признаки социальной определенности.

История и причины феномена масс, массы и элита.

Исследую вопрос возникновения феномена масс, Ортега подробно анализирует европейскую историю. Так он постепенно приходит к выводу, что массовое общество и поведение – закономерный результат развития западной цивилизации.

Собственно примеров массового поведения даже в древней истории немало. Даже город с самого начала сам по себе был местом сборища масс. Начинался он с пустого места – с площади, рынка, агоры в Греции, форума в Риме; все остальное – было лишь придатком, необходимым для ограждения этой пустоты. Первоначальный «полис» был не скоплением жилых домов, а прежде всего местом народных собраний, то есть специальным пространством для выполнения общественных функций. «Город не возник, подобно хижине или дому, чтобы укрыться от непогоды растить детей и для прочих личных и семейных дел. Город предназначен для вершения дел общественных» . Характерный пример массового поведения в Риме – бои гладиаторов, собиравшие огромные толпы людей, желавших посмотреть на эти «экстремальные» побоища (бои, говоря современным языком социологии, стали предметом «престижного потребления»).

Рассматривая предтечи современной цивилизации, Ортега утверждает, что в основе ее лежит XIX век, успех которого слагается из двух крупных элементов: либеральной демократии и техники. Все это заключается в одном слове «цивилизация», смысл которого раскрывается в его происхождении от слова civis – то есть гражданин, член общества. Все достижения цивилизации тогда служат тому, чтобы сделать общественную жизнь возможно более легкой и приятной. Если мы вдумаемся в эти основные элементы цивилизации, мы заметим, что у них одна и та же основа – спонтанное и все растущее желание каждого гражданина считаться со всеми остальными.

Хосе Ортега исследует в динамике изменение представлений усредненного человека о жизни и ее благах. Человек XIX века ощущал в жизни растущее общее материальное улучшение. Никогда раньше до этого средний человек не решал своих экономических проблем с такой легкостью. Наследственные богачи относительно беднели, индустриальные рабочие обращались в пролетариев, а люди среднего калибра с каждым днем расширяли свой экономический горизонт. Каждый день вносил что-то новое и обогащал жизненный стандарт. С каждым днем положение укреплялось, независимость росла. То, что раньше считалось бы особой милостью судьбы и вызывало умиленную благодарность, стало рассматриваться как законное благо, за которое не благодарят, которого требуют.

Такая свободная нестесненная жизнь неминуемо должна была вызвать «в средних душах» ощущение, которое можно охарактеризовать как освобождение от бремени, от всех помех и ограничений. В прошлые же времена такая свобода жизни была абсолютно недоступна для простых людей. Наоборот, для них жизнь была всегда тяжелым бременем, физическим и экономическим. С самого рождения они были окружены запретами и препятствиями, им оставалось одно – страдать, терпеть и приспособляться.

Еще разительнее эта перемена проявилась в области правовой и моральной. Начиная со второй половины девятнадцатого века, средний человек уже был свободен от социальных перегородок. Заурядный человек привык осознавать, что все люди равны в своих правах.

XIX век стал по существу революционным, но не потому, что он стал известен многочисленными потрясениями, а потому, что он поставил заурядного человека, то есть огромные социальные массы, в совершенно новые жизненные условия, радикально противоположные прежним.

Тот факт, что весь феномен вполне вероятно вызван только лишь развитием либеральной демократии, приводит Ортегу к следующим выводам:

1. либеральная демократия, снабженная творческой техникой, представляет собою наивысшую из всех известных нам форм общественной жизни;

2. если эта форма и не лучшая из всех возможных, то каждая лучшая будет построена на тех же принципах;

3. возврат к форме низшей, чем форма XIX века, был бы для общества самоубийством.

Отсюда следует неутешительный вывод: «…мы должны теперь обратиться против XIX века. Если он в некоторых отношениях оказался исключительным и несравненным, то он столь же, очевидно, страдал коренными пороками, так как он создал новую породу людей – мятежного «человека массы». Теперь эти восставшие массы угрожают тем самым принципам, которым они обязаны жизнью. Если эта порода людей будет хозяйничать в Европе, через каких-нибудь 30 лет Европа вернется к варварству. Наш правовой строй и вся наша техника исчезнут с лица земли так же легко, как и многие достижения былых веков и культур…».

Ортега развивает мысль о том, что современное общество и его культура поражены тяжелой болезнью – засильем бездуховного, лишенного каких-либо стремлений человека-обывателя, навязывающего свой стиль жизни целым государствам. В критике этого ощущаемого многими философами явления Ортега идет вслед за Ницше, Шпенглером и другими культурологами.

По Ортеге, обезличенная «масса» – скопище посредственностей, — вместо того, чтобы следовать рекомендациям естественного «элитарного» меньшинства, поднимается против него, вытесняет «элиту» из традиционных для нее областей – политики и культуры, что, в конечном счете, приводит ко всем общественным бедам нашего века.

Вопреки обычному мнению, Ортега дает иное определение человека элиты: он «проводит жизнь в служении. Жизнь не имеет для него интереса, если он не может посвятить ее чему-то высшему. Его служение – не внешнее принуждение, не гнет, а внутренняя потребность. Когда возможность служения исчезает, он ощущает беспокойство, ищет нового задания, более трудного, более сурового и ответственного. Это жизнь, подчиненная самодисциплине – достойная, благородная жизнь. Отличительная черта благородства – не права, не привилегии, а обязанности, требования к самому себе» . Благородная жизнь для Ортеги означает жизнь напряженную, всегда готовую к новым, высшим достижениям. Он противопоставляет благородную жизнь обычной, косной жизни, которая «замыкается сама в себе, осужденная на perpetuum mobile – вечное движение на одном месте, — пока какая-нибудь внешняя сила не выведет ее из этого состояния».

Но при этом взгляды Ортеги-и-Гассета отнюдь не следует уподоблять марксистскому учению о «революционных массах», делающих историю. Для испанского философа человек «массы» – это не обездоленный и эксплуатируемый труженик, готовый к революционному подвигу, а прежде всего средний индивид, «всякий и каждый, кто ни в добре, ни в зле не мерит себя особой мерой, а ощущает таким же, «как и все», и не только не удручен, но и доволен собственной неотличимостью» . Будучи неспособным к критическому мышлению, «массовый» человек бездумно усваивает «ту мешанину прописных истин, несвязных мыслей и просто словесного мусора, что скопилась в нем по воле случая, и навязывает ее везде и всюду, действуя по простоте душевной, а потому без страха и упрека» . Такого типа существо в силу своей личной пассивности и самодовольства в условиях относительного благополучия может принадлежать к любому социальному слою от аристократа крови до простого рабочего и даже «люмпена», когда речь идет о «богатых» обществах. Вместо марксистского деления людей на «эксплуататоров» и «эксплуатируемых» Ортега, исходя из самой типологии человеческой личности, говорит о том, что «радикальнее всего делить человечество на два класса: на тех, кто требует от себя многого и сам на себя взваливает тяготы и обязательства, и на тех, кто не требует ничего и для кого жить – это плыть по течению, оставаясь таким, какой ни на есть, и не силясь перерасти себя».

Список литературы

1. Файзуллин Ф.С. Введение в философию. Уфа 1997. С.252.

2. Ильенков Э. В. Диалектическая логика. ЛЛ., 1984. С. 165.

3. Мамардашвили М. К. Как я понимаю философию. М., 1990. С. 298.

4. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 149.

5. Депо Бабефа. Очерк по истории Франции. Из литературного наследия академика Е.В.Тарле. М., 1981. С. 29.

6. Фролов И.Т. и др. Введение в философию. Учебник для высших

учебных заведений. — М.:Политиздат, 1989г.