Введение

Бесспорным является тот факт, что каждая эпоха, каждый земной этап жизни человечества представлен гением, выдающейся личностью, талантливым или просто одаренным человеком. Несомненно, фигура Леонардо да Винчи справедливо рассматривается многими исследователями как наиболее полное воплощение именно гения эпохи Ренессанса, сверхчеловека. Его необычайная одаренность лишь подчеркивала особо значительную степень осуществления тех возможностей к совершенству, которые, по учению гуманизма, заложены в человеке. Многогранность таланта Леонардо, одного из величайших мастеров живописи, и вместе с тем фортификатора и градостроителя, гидротехника и мелиоратора, в равной мере глубоко интересовавшегося проблемами математики и механики, астрономии и космологии, геологии и палеонтологии, анатомии и ботаники, оптики и перспективы – короче говоря, всем нераздельно миром окружающей человека природы и самим человеком в этом мире, – разносторонность, вызывавшая у современников смесь восхищения, восторга, зависти и подозрительности и заставившая отдаленных потомков заговорить о предвосхищении им на много столетий позднейших научных открытий, – если не степенью развития, то самим фактом своего существования вполне вписывается в общую картину художественного и научного творчества эпохи Возрождения.

§1. Эмпирическое обоснование явления против его надуманной трактовки

Объявив основой истинного знания опыт, Леонардо да Винчи решительно отверг иное, не опирающееся на непосредственное изучение природы, знание – будь то полученное из откровения и из Священного писания знание богословов, будь то книжное, опирающееся на авторитет знание схоластической науки. В этом, на мой взгляд, смелом шаге заключено первое проявление гения Леонардо, его феноменальной, необычной человеческой сущности, поскольку только тот, кто уверен в своих силах, способен противопоставить себя тем устоям, которые складывались на протяжении столетий, и перевернуть их. В данном случае, конечно же, я не говорю о самоуверенности или наивности Леонардо, так как прекрасно понимаю, что он был человеком, вся работа которого строилась на точном (по тем временам) расчете.

По мнению Леонардо, знание, не опирающееся на ощущение и опыт, не может претендовать на какую-либо достоверность, а достоверность есть главнейший признак истинной науки. Теология не имеет подлинной опоры в опыте и потому не может претендовать на обладание истиной. Другой, по Леонардо, признак неистинной науки – разноголосица мнений, обилие споров, «крик».

На мой взгляд, позиция Леонардо есть, в сущности, отрицание теологии как науки, но не (что важно!) веры, поскольку человек не может быть вообще неверующим, а он может быть лишь верующим во что-либо или верующим в то, что этого нет. Как считает Леонардо да Винчи, знание, основанное на откровении, на Священном писании – недостоверно и потому не может приниматься во внимание; дав свое натуралистическое объяснение природы человеческой души, Леонардо пренебрежительно отзывается о теологической трактовке «братьев и отцов» – монахов и священников. При всем моем уважении к этому великому человеку, в этом я не согласен с ним, ибо не всегда познание истины сводится только к ее эмпирическому обоснованию. Например, как можно доказать о существовании какого-то предмета, объекта? Нужно либо это увидеть, либо поверить тому, кто видел. Да, разумеется, природное чувство человека «увидеть своими глазами», «потрогать руками» в большинстве случаев преобладает над всеми остальными чувствами, да и вера большому числу себе подобных, как правило, не находит должного отклика в сердце неверующего человека. В этом случае остается лишь одно: либо поверить в то, что это что-то есть, либо доказать то, что этого нет. Последнее, на мой взгляд, гораздо труднее. Безусловно, это выбор каждого: доказывать или согласиться с тем, что есть, но разница заключается лишь в том, что на весь процесс доказывания можно потратить всю свою и без того короткую жизнь. Впрочем, этим и отличается феноменальные люди от всех остальных: отсутствием чувства самосохранения своего духовного и телесного здоровья, ради познания неизведанного.

Другой помехой, по мнению Леонардо, к истинному знанию является власть традиции, книжной учености, пренебрегающей непосредственным наблюдением и опытом. Наука не сводима к ссылкам на авторитет «некоторых мужей, заслуживающих великого почета», к цитированию авторов. Через головы цитатчиков и пересказчиков ученый должен обратиться к непосредственному наблюдению, опыту. В этом проявляется вторая сторона гения Леонардо. Безусловно, легко говорить о невозможности и бесполезности опыта предшественников, если он основан на одних домыслах и догадках; другое дело, когда он подтвержден теоретическими и практическими исследования, которые без труда можно проверить. Согласитесь, глупо заново изобретать колесо, если его форма уже открыта и его функциональные возможности подтверждены. В этом случае человек, который попытается опровергнуть это будет призван глупцом и изгнан из общества.

В то же время, обращение к опыту как источнику познания – не декларация. Скорее напротив – оно является выводом постоянной и повседневной практики Леонардо – наблюдателя, художника, экспериментатора, механика, изобретателя. Само многообразие его научных интересов, одновременное изучение множества разнообразных явлений природы порождены стремлением самостоятельно проверить все научные истины, познать истинный облик вещей, проникнуть в их подлинную Природу. Даже незавершенность творческих замыслов Леонардо есть свидетельство не только грандиозности и непосильности его проектов, но и результат постоянного стремления к проверке и уточнению полученных выводов и наблюдений. В своих записях и рисунках Леонарда постоянно возвращается к уже сделанным наблюдениям и опытам, повторяет их, уточняет, проверяет. Рисунки, в частности анатомические зарисовки Леонардо, играют особую роль в его научных изысканиях. Это не случайные наброски, они всегда – результат многих опытов и исследований. В основе анатомических рисунков лежали, по собственному заявлению художника, многократные исследования, проведенные на трупах, и отражают они не отдельные частные наблюдения, а возникшую в результате повторных опытов и наблюдений целостную картину анатомического строения человеческого тела. Рисунок у Леонардо, равно как и описание опытов и записи наблюдений, – средство экспериментального познания, освоения познаваемого объекта.

Экспериментальный метод, разрабатываемый Леонардо да Винчи, противостоит и плоскому эмпиризму. Он постоянно подчеркивает необходимость многократного повторения и проверки опыта, с тем чтобы подтвердить точность и достоверность результатов, выяснить корректность проведения эксперимента: при различных условиях, если они не учтены в должной мере исследователем, подчеркивает он, «опыты, казавшиеся тождественными, весьма часто оказывались различными».

Безусловно, Леонардовский эксперимент еще далек от тех принципов и правил, которые разрабатывает новое естествознание два столетия спустя. Ему недостает еще строгости определений, точности измерений – нет соответствующих технических возможностей и условий; не разработана пока еще и его логическая структура¹.

§2. Картина мира и человека в работах Леонардо да Винчи

Природе, в чьих «изобретениях» нет ничего недостаточного и ничего лишнего, предоставлено в Леонардовой картине мира и человека формирование не только прекрасного человеческого тела, но и создание души: это она, природа, «когда делает способные к движению члены в телах животных», помещает в человеческое тело и «душу, образующую это тело». Природное происхождение души подчеркивается тем, что первоначально эта «образующая тело» душа человеческого зародыша есть душа матери, «которая первая образует в матке очертания человека и в нужное время пробуждает душу, долженствующую быть его обитательницей». Душа неразрывно связана с телом, она не может существовать и действовать без него, «потому что без органических орудий этого тела она ничего не может совершить и ощутить». Эта душа, формирующая тело, есть творческое, жизненное, деятельное начало, заключенное в самой природе. Подобная трактовка не допускала не только существования духа вне тела (чему посвящены многие страницу направленной против некромантов полемики Леонардо), но и индивидуального бессмертия души: вне органических орудий человеческого тела душа попросту не может функционировать, и когда Леонардо говорит о стремлении «квинтэссенции, духа стихий» вырваться из заточения человеческого тела, «вернуться к пославшему его» речь идет о воссоединении с безличным природным началом.

Духовное начало не противостоит в философии Леонардо телесному, природное – божественному. Прекрасный мир природы есть выражение и проявление бога. Отвергая теологическое противопоставление мира «земного» и «небесного», Леонардо да Винчи провозглашает физическую однородность Вселенной: природа Земли и небесных тел оказывается если и не вполне тождественной, то, по крайней мере, «подобной»; Земля – такое же «светило», как и прочие небесные тела, которые в свою очередь состоят из тех же «земных» элементов-стихий².

И хотя Леонардо прямо не выявляет себя сторонником гелиоцентрических представлений, в направлении новой космологии вели его соображения о том, что Земля не является центром мироздания, о принципиальном полицентризме космоса, об относительности пространственных представлений. Он впервые вводит в космологию приобретший впоследствии популярность мысленный эксперимент, ставя вопрос, какой представлялась бы наша Земля наблюдателям, находящимся на других небесных телах, исходя при этом из физической однородности космического пространства. А его «Похвала Солнцу» прямо предвещает наступление века гелиоцентризма: «У меня же недостает слов для порицания тех, кто считает более похвальным поклонение людям, чем солнцу, так как во всей Вселенной я не вижу большего и могущественнейшего, – его свет освещает все небесные тела, размещенные во Вселенной; все души от него происходят, ибо тепло, находящееся в живых существах, происходит от душ, и нет никакой иной теплоты и света во Вселенной».

Этот гимн Солнцу несомненно восходит к неоплатонической философской традиции; вспомним о популярности среди приверженцев Платоновской академии молитвы Солнцу императора Юлиана-отступника, латинский перевод которой сохранился в бумагах Марсилио Фичино³. Однако не менее существенно отметить и происшедшее здесь радикальное смещение акцентов. Солнце у Леонардо – не воплощение божества, не проявление трансцендентного божественного могущества, не отражение в зримом свете потустороннего незримого запредельного света. Его Солнце – возвышенная до символа физическая реальность, воплощение живительной силы природы, источник тепла и жизни, в том числе и жизни душ животных и человека⁴.

Прекрасный мир природы, открытый человеческому зрению, постижению – мир не только Леонардо-художника и теоретика искусства, но и Леонардо-ученого и философа. Красота и неистощимое разнообразие, богатство и великолепие «бесконечных произведений природы» – качество не только эстетическое. Мир в философии Леонардо познаваем не в отвлеченных категориях схоластики, а в живых и ярких художественных образах, во всей своей чувственной качественной конкретности и многообразии. Конкретный образ и в живописи, и в науке, и в «изобретательной» механике и технике Леонардо есть способ рационального познания мира. Несмотря на многие точки соприкосновения метода Леонардо да Винчи с будущим экспериментально-математическим естествознанием Нового времени, ренессансная физика Леонардо есть еще целиком качественная физика. Она еще не отвлекается от качественного многообразия действительности. Леонардо, провозглашающий «математизацию» науки о природе, вместе с тем видит ограниченность «геометрии и арифметики» в том, что они «распространяются лишь на познание непрерывных и дискретных количеств и не беспокоятся о качестве, которое составляет красоту произведений природы и украшение мира». Но почти всегда общее остается сращенным со зрительным индивидуальным образом, с картиной явления». Таким образом, картина мира в философских взглядах Леонардо да Винчи уже не есть логическая абстракция схоластики и вместе с тем еще не есть новая математическая абстракция эпохи классической механики.

Прекрасный космос Леонардо лишен и телеологической направленности, характерной для средневековых и многих ренессансных представлений. Бог в его системе не есть благая цель сущего⁵. Гармония мира у Леонардо–вовсе не ясная безоблачная гармония, она не чужда оттенков мрачности и трагизма. В особенности это относится к Леопардовым размышлениям о человеке и его месте и роли в мире природы. Как достойный наследник итальянского гуманизма XIV–XV вв., Леонардо утверждает, что человек есть «величайшее орудие природы» и лучшие из людей по праву могут быть поименованы «земными богами». Но мысль о величии человека оборачивается горестными размышлениями о человеческом ничтожестве: «Ну что же ты теперь скажешь, человек, о своей породе? Такой ли ты мудрый, каким ты себя считаешь, и разве это такие вещи, которые должны быть совершаемы человеком?». А «такие вещи» – это и гонения, которым подвергаются мудрецы, и людоедство (в буквальном и фигуральном смысле слова), и войны, и жестокости людей по отношению к животным, к природе, друг к другу, и ничтожество человеческих помыслов и поступков, когда «некоторые люди должны называться не иначе, как проходами для пищи, производителями дерьма и наполнителями нужников, потому что от них в мире ничего другого не видно, ничего хорошего ими не совершается, а потому ничего от них и не остается, кроме полных нужников».

Подобные коррективы, внесенные в гуманистическую антропологию великим Леонардо, свидетельствовали о глубоком кризисе, в который вступал в эпоху Высокого Возрождения итальянский гуманизм.

Заключение

Анализирую личность и жизнь Леонардо да Винчи, я прихожу к выводу, что весь свой жизненный путь он пытался доказать и показывал на личном примере окружающим, что возможности человека безграничны, каждый обладает каким-либо талантом, даром, способностью, но не каждый способен его раскрыть в силу нехватки времени, лености, погружения в бытовые проблемы, поскольку «воспитание» в себе любого отличия от других обусловлено не только наличием материальных предметов, но и полной самоотдачей, одержимостью, если хотите, и титаническим желанием человека раскрыть в себе до этого неизвестную сторону его личности, внутреннего мира.

Феномен Леонардо да Винчи, как и всех неординарных людей, заключается, на мой взгляд, в том, что он не только смог раскрыть в себе столько граней-талантов, но и совершенствовал, «взращивал» их на протяжении всей своей жизни, принося пользу не только свою внутреннему миру и утоляя жажду познания, но и всему человечеству в целом.

Библиография

1. Горфункель, А. X. Философия эпохи Возрождения. Учеб. пособие. — М.: Высшая школа, 1980.

2. Лосев, А.Ф. Эстетика Возрождения. – М.: Мысль, 1978.